Лучшее мясо экспортируется, а то, которое остается в стране, готовить умеют далеко не везде. Зато некоторые сорта аргентинских вин способны составить достойную конкуренцию лучшим сортам Старого Света. Только российские потребители об этом не подозревают.

Истина, как известно, в вине. Но только в хорошем, считают члены Европейского парламента. Ежегодно в странах Евросоюза тратится около 500 млн евро на уничтожение нереализованного вина и переработку его в топливо и средства дезинфекции. Глава сельскохозяйственной комиссии ЕС Марианна Фишер-Боэль разработала пятилетний план реформирования винодельческого сектора, нацеленный на сокращение производства и повышение конкурентоспособности напитков Старого Света. В первый год планируется вырубить 200 000 га виноградников (то есть 6% всех европейских площадей). Производителям, которым предстоит сократить или даже свернуть бизнес, предлагается система компенсаций. Всего на реформирование виноделия потратят 1,3 млрд евро. Еще четверть миллиарда евро будет направлено на рекламу европейского вина за пределами ЕС. Реформа также предусматривает запрет на применение технологий для ускорения созревания вин, например, за счет добавления в напиток сахара.

Еврокомиссия надеется таким образом стимулировать выпуск более качественных и дорогих напитков. Европа – крупнейший производитель и одновременно крупнейший в мире потребитель вина. Проблема – в кризисе перепроизводства столовых напитков. Популярностью пользуется недорогая продукция по 10 – 15 евро за бутылку. Тут европейцы испытывают острую конкуренцию со стороны виноделов из Австралии, США и Латинской Америки, которые увеличивают поставки в Европу. Еврокомиссия делает ставку на производство дорогих вин. Не исключено, что в недалеком будущем рынок массовой продукции европейцы полностью уступят производителям из третьих стран. Одной из них может стать Аргентина, занимающая пятое место в мире по производству вина, после Франции, Италии, Испании и США. При этом по качеству некоторые аргентинские вина почти не уступают французским.

Долгая дорога

Первые виноградники в Аргентине были посажены испанскими монахами-иезуитами на рубеже XVI – XVII веков. В течение последующих трехсот лет в страну прибыли эмигранты из Италии, Франции, Англии, Швейцарии, Испании, которые развили винную культуру. В конце XIX века аргентинское правительство предоставляло участки земли иммигрантам, которые понимали в виноделии. В начале XX века в стране построили железную дорогу, которая связала Мендозу, основной винодельческий регион, с Буэнос-Айресом, что позволило увеличить поставки вина в столицу. Аргентина – страна иммигрантов, поэтому вино здесь всегда пользовалось высоким спросом. До строительства железной дороги его приходилось импортировать из Европы, затем стало дешевле производить товар внутри страны и поставлять в столицу. Это способствовало еще большему развитию виноделия.

Однако, если в той же Франции государство постоянно поддерживало виноделов, то производителям политически нестабильной Аргентины пришлось нелегко. До 90-х годов в стране действовали запретительные пошлины на экспорт и импорт вина, поэтому отрасль развивалась в изоляции от внешнего мира и не могла перенимать современную культуру производства и потребления. Население в 37 млн человек создавало приличный внутренний рынок, однако производители ориентировались на дешевую продукцию. В итоге в стране сформировался свой стиль потребления. «Вино было низкого качества, и его разбавляли водой, а поскольку с водой вино хорошо пьется, то и потребление постоянно росло», – любят вспоминать владельцы местных виноделен. Отрасль отставала в развитии на 70 – 80 лет. Все изменилось в начале 90-х годов, когда в стране начались экономические реформы и пришли иностранные инвесторы.

Многие аргентинские хозяйства были куплены западными компаниями. Например, американская Donaldson Group приобрела Trapiche, Santa Ana и Santa Silvia, португальская Sogrape купила Finca Flichman, французская Pernod Ricard стала владельцем Etchart, британская Allied Domecq – Balbi, австрийская Swarovski – Norton. Сегодня Norton занимает четвертое место среди аргентинских экспортеров вина. Активы старейшей компании Navarro Correas приобрела крупнейшая алкогольная корпорация Diageo, которая инвестировала более $3 млн в расширение виноградников и производства. В частности, была построена современная винодельня с обширными погребами, где постоянно хранится 3500 бочек с вином. Сегодня Navarro Correas – лидер аргентинского рынка вина класса премиум и входит в пятерку крупнейших поставщиков элитных вин в США. Ряд компаний – в частности, испанская Codorniu, французская Domaine Vistalba, американская Kendall-Jackson, – купив участки земли, завели виноградники и построили новые винодельни. Внедрение западных технологий в производство и торговлю позволило Аргентине за короткий срок улучшить качество продукции и завоевать хорошие позиции на мировом винном рынке.

С начала 2000-х годов аргентинские вина удостаивались высоких наград на международных дегустациях. Например, журнал Wine Spectator, своеобразная библия американских энофилов, присвоил рейтинг 90 баллов (из 100 возможных) 172 красным аргентинским винам. А Achaval-Ferrer, которое стоит $120 за бутылку, удостоилось 95 баллов.

Впрочем, не стоит полагать, что аргентинская винная отрасль полностью вышла из кризиса. В стране производится немало низкокачественной продукции. Достаточно сказать, что из 2000 виноделен только 800 брендируют свой товар. Остальные по-прежнему делают вино, похожее на то, которое местные жители когда-то предпочитали разбавлять водой.

В погоне за престижем

В Аргентину стремятся не только крупные инвесторы, но и мелкие бизнесмены, они покупают старые хозяйства или виноградники, на базе которых организуют производство. «Несколько лет назад я приехал работать в Аргентину в качестве представителя одной из французских государственных компаний, – рассказывает владелец винодельни Carinae. – Очень скоро я уволился из своей фирмы, мы с женой купили виноградник в Мендозе и теперь производим вино. У нас даже есть свои винные магазины. Нам очень нравится в Аргентине. Дети пока живут во Франции, но, надеюсь, переедут к нам». Это вполне типичная история, иллюстрирующая, насколько привлекательной стала аргентинская винодельческая отрасль.

«После экономического кризиса 2001 года и последовавшего за ним падения курса песо земля в Аргентине подешевела, что способствовало привлечению иностранных инвесторов», – говорит владелец винодельни (или, как их здесь называют, бодеги) Luigi Bosca. По его словам, сегодня 1 га земли под виноградники можно купить за $5000 – 15 000. Лучшие теруары стоят $60 000 – 70 000 за 1 га. В Бургундии, например, земли с идеальным сочетанием почвенно-климатических условий для выращивания винограда оцениваются в 500 000 – 600 000 евро, и они крайне редко продаются. По данным совладельца Luigi Bosca, на данный момент только 13% аргентинских виноделен остаются семейными предприятиями, в США таких 30%. «Семейный бизнес имеет отрицательные и положительные стороны. С одной стороны, владельцы бережно хранят традиции производства, могут экспериментировать, поскольку свободны в принятии решений. С другой – во время кризиса между членами семьи нередко возникают разногласия. Из-за этого, кстати, разорились многие семейные винодельни», – говорит совладелец Luigi Bosca, которой управляет уже четвертое поколение одной семьи.

Сегодня в Аргентине работают виноделы со всего мира. Почва и климат страны очень благоприятствуют виноградарству, а отсутствие каких бы то ни было ограничений дает возможность отрабатывать новые технологии и концепции производства. Аргентина – свободная площадка для экспериментов, в отличие от Европы, где производители скованы традициями. Местные энологи смешивают самые разные сорта винограда и создают оригинальные купажи. В Аргентине, как и в других странах Латинской Америки, не было эпидемии филоксеры (тяжелое заболевание виноградника, поражающее корневую систему), которая в середине XIX века уничтожила значительные площади виноградников в Европе. Поэтому на некоторых плантациях сохранилась непрерывная генетическая линия ценных европейских сортов винограда, которые в самой Европе были утрачены. Например, сорт буше, который сегодня выращивают в Аргентине, в самой Франции после эпидемии филоксеры совсем исчез.

Погодные условия в стране, где весьма жаркий и засушливый климат, заставили местных крестьян разбивать виноградники на горных склонах, на невиданной для Европы высоте – более 2500 м над уровнем моря. Большинство винодельческих регионов находится в предгорьях Анд, где в защищенных от ветра и открытых солнцу высокогорных долинах отлично вызревает виноград. Засушливый климат препятствует распространению болезней этого растения. Уровень осадков в предгорьях Анд очень низок, поэтому ирригация осуществляется за счет таяния снегов на горных вершинах. Комбинация жарких дней и очень холодных ночей создает прекрасные условия для роста. Такое природное разнообразие дает аргентинским виноделам возможность производить напитки в самых различных стилях. По сравнению с Францией в Аргентине намного дешевле рабочая сила и отсутствуют законодательные ограничения на расширение виноградников. Соответственно нет ценового диктата со стороны производителей, и виноделы могут удерживать цены на более низком уровне. «Во многих хозяйствах урожай собирают вручную, тогда как европейские производители давно не могут позволить себе ручной сбор», – говорят представители Norton. Сортовое аргентинское вино приличного качества в западных супермаркетах стоит $10 – 15, это вдвое дешевле, чем аналогичная европейская продукция.

С миру по нитке

Аргентинская культура виноградарства представляет своеобразный симбиоз европейских традиций. От Франции достались сорта каберне, совиньон, мерло и шардоне, от Италии – санджовезе и бонарда, от Испании – темпранилло, от Германии – рислинг. Однако среди виноградных лоз Аргентины главенствует два сорта – красный мальбек и белый торронтес. Обе лозы имеют французское и испанское происхождение, но, как утверждают аргентинцы, они были значительно улучшены местными селекционерами. Всего в стране насчитывается 150 лоз, и все они были завезены иммигрантами.

Виноградники в Аргентине занимают более 200 000 га. Здесь около 2000 виноделен. Примерно 75% производства сосредоточено в провинции Мендоза, где делают 95% вина, идущего на экспорт. В последнее время виноделие стало активно развиваться в Патагонии, в районе города Неукен. Пока этот регион живет в основном за счет добычи нефти и производства фруктов. Выращенные в предместьях Неукена яблоки продаются по всему миру. Однако сегодня предприниматели стремятся засадить бескрайние просторы Патагонии виноградниками и организовать современные производства.

«Раньше я занимался торговлей недвижимостью, но в конце 90-х решил купить 3000 га земли. Примерно 800 га оставил себе, а остальное перепродал. Посадил виноград, первый урожай снял в 2002 году, – рассказывает владелец компании Fin del Mundo. – Заниматься виноделием оказалось выгодно. Я даже разработал программу поддержки виноградарей и представил местным властям. Идея моя им понравилась. Согласно моей программе, государство предоставляет виноградарям кредит на 20 лет под 5 – 7% годовых. Правительство понимает, что необходимо развивать сельское хозяйство, потому что нефть в этом регионе скоро закончится».

Владелец Fin del Mundo вложил в развитие производства $10 млн и намерен вкладывать еще. Он уже получил предложение от иностранцев продать свою фирму, но пока не готов к этому. «Мне и моей семье нравится производить вино. Моя дочь бросила медицину и тоже увлеклась виноделием», – говорит он. Сегодня компания экспортирует свою продукцию в 24 страны.

В последние годы в Аргентине активно развивается винный туризм, на территории многих современных хозяйств построены мини-гостиницы, куда на несколько дней приезжают экскурсанты не только из крупных городов страны, но и из Европы, США, Канады. Они целыми днями дегустируют вино, осматривают виноградники и погреба. При таких винодельнях организуются рестораны, в некоторых предлагают высокую кухню.

Местным виноделам просто необходимо привлекать потенциальных потребителей. За последние пятнадцать лет потребление вина в Аргентине сократилось в несколько раз. Во многом этому способствовала экспансия глобальных пивоваренных компаний и производителей сладкой газировки. «В начале 90-х люди стали переключаться на безалкогольные напитки, в какой-то момент нам даже стало невыгодно производить вино, и мы занялись соками. К производству вина вернулись только в 1995 году, когда начал расти экспорт. Пока уровень потребления вина в Аргентине не восстановился, но количество перешло в качество», – рассказывает представитель компании RPB, одного из ведущих экспортеров.

Опередить конкурентов

Аргентина отправляет на экспорт всего 10% своей продукции. Основные импортеры – США, Англия, Бразилия, Канада. Особо быстрыми темпами растет экспорт в США. Во многом этому способствовал все тот же экономический кризис: когда вино подешевело, иностранные инвесторы стали еще активней продвигать его за пределами страны. В Россию отдельные партии аргентинского вина начали завозить в конце 90-х годов. Однако первую крупную поставку столовых вин сделала компания «Винный мир» в 2003 году, она закупила продукцию, которая позиционируется в категории 110 – 140 рублей за бутылку. За последние годы продажи аргентинского вина в Россию увеличились более чем в десять раз. По данным Союза участников алкогольного рынка (СУАР), в 2001 году на аргентинскую продукцию приходилось 0,3% российского винного импорта, а в первом квартале нынешнего года – 3,7% (в натуральном выражении). Стоит заметить, что главные конкуренты аргентинцев – чилийцы – за тот же период увеличили свою долю с 0,55% до 6,7%. Во-первых, чилийская продукция появилась на российском рынке раньше. Во-вторых, импортеры ее лучше раскрутили. Но дело даже не в абсолютных объемах. Проблема в том, что аргентинские вина не только плохо знакомы нашим соотечественникам, но и ассоциируются исключительно с дешевой продукцией.

Импортеры аргентинского товара сделали ставку на экономичный сегмент. Логика проста и понятна: круг потребителей слабого алкоголя в водочной стране ограничен, а те, кто разбирается в вине, предпочтут европейский товар и едва ли поймут, почему надо платить за латиноамериканское вино несколько десятков долларов. Новый дорогой товар надо раскручивать, что требует немало средств. Французские и итальянские вина в раскрутке не нуждались, потому что и так ассоциируются с хорошим товаром. Поскольку российские импортеры скупали на аргентинских бодегах дешевое вино, местные производители решили, что в нашей стране ничего другого и не пьют. Еще бы: по оценкам СУАР, около 80% импорта аргентинского вина приходится не на бутилированную продукцию, а на тетра-пак.

Хорошо пошли в России и аргентинские виноматериалы (наливные вина, которые поставляются в цистернах). «В середине 90-х между Россией и Аргентиной существовало соглашение, по которому Россия поставляла троллейбусы, а та в обмен – дешевые наливные вина», – говорит представитель Luigi Bosca. Соглашение просуществовало недолго, но за последние несколько лет поставки виноматериалов из Аргентины заметно выросли. По данным СУАР, в 2005 году из этой страны поступило 2,3 млн л материалов, что составило 3,4% российского рынка виноматериалов, а в 2006-м – 39 млн л (21,6%). Сегодня Аргентина занимает второе место, после Испании, среди поставщиков виноматериалов в нашу страну. Они поступают на российские заводы, используются для купажа или разливаются в бутылки, но далеко не всегда маркируются по стране происхождения.

«Российский рынок нам интересен, но не является приоритетным, поскольку только формируется, – говорит представитель Luigi Bosca.– К тому же в вашей стране предпочитают дешевые вина». Он искренне удивился, когда услышал, что хотя наш рынок только формируется, но в стране уже есть круг потребителей, готовых покупать качественное вино и пробовать все новые и новые сорта. Безусловно, в Россию поставляются хорошие аргентинские вина, но продавать их трудно из-за неважного имиджа. Чтобы продвинуть вина высокого уровня, необходимо приложить усилия. В отличие от чилийцев, аргентинцы не особенно раскручивают свою продукцию (к тому же чилийские напитки изначально были представлены и на мировом, и на российском рынках в более высоких ценовых категориях). Они кивают на российских импортеров: дескать, те предпочитают дешевый товар, а импортеры ссылаются на то, что в нашей стране продвигать дорогие аргентинские вина сложно.

«Примерно 75% винного рынка приходится на дешевую продукцию, по цене примерно 100 – 120 рублей за бутылку. Все это преимущественно отечественные напитки, – отмечает Вадим Дробиз из СУАР. – Остальные 25% делят между собой вина из нескольких десятков стран. Конкурировать им трудно. Всего 10% населения готово покупать вино дороже 150 рублей, и на них обрушивается огромный поток продукции». Проблема в том, что Россия – страна самых дорогих алкогольных напитков. «Система ценообразования такова, что вино, которое за границей стоит 2 евро, в России будет стоить 12 евро, – говорит Вадим Дробиз. – Поставщикам выгоднее привозить товара меньше, но продавать его дороже». Безусловно, очень многое зависит от воли поставщика, но и самим виноделам неплохо было бы вложиться в раскрутку своего продукта в России. Организовывать рекламные кампании, чаще устраивать дегустации, привлекать импортеров выгодными коммерческими условиями. Недавно Ассоциация производителей аргентинских вин поставила Россию в число приоритетных стран-покупателей. Однако руководители этой организации пока не знают, с чего им начать. В Аргентине, в отличие от того же Чили, вообще отсутствует государственная политика в продвижении вина на внешних рынках. Сами аргентинские виноделы отмечают, что чилийскому винному экспорту в значительной степени способствует заключение соглашений о свободной торговле со многими странами — от Великобритании, где доля чилийского вина на рынке за последние четыре года выросла с 5% до 7%, до Южной Кореи. Так что пока экспансия аргентинского вина на внешний рынок зависит целиком от воли отдельных производителей и западных инвесторов, которые сами выбирают наиболее приоритетную страну-покупательницу.