Прокуренная, пахнущая жареными лепешками и осенью комната. Буэнос-Айрес. Молодая длинноволосая женщина играет на гитаре. Она поет главную латиноамериканскую песню всех времен и народов – песню, посвящённую Че Геваре. Я слушаю ее и почему-то чувствую, что сейчас я дома.

Въезжая в Аргентину ночью, мы видели неясные силуэты палаток, где днем, должно быть, собирались протестующие. Фабрика, построенная финнами в Уругвае, по мнению аргентинцев, загрязняет реку, являющуюся границей между двумя странами, что приводит к уничтожению урожаев и посадок в прибрежной зоне. Из-за конфликта проезд через границу открыт только несколько часов в сутки. Фары выхватывают из темноты силуэты наспех сколоченных бараков, бочки, самодельные растяжки, слова на которых невозможно прочитать из-за темноты.

Буэнос-Айрес. Утро. Порт. Синее-синее небо, очереди машин на погрузку. Мы идем в сторону центра мимо припаркованных фур, останавливается машина.

– Садитесь!
– Спасибо, но нам не нужно такси.
– Садитесь, садитесь, здесь опасно, я отвезу вас в центр!

Ничто из окружающего пейзажа не выдавало присутствия хоть какой-нибудь опасности, но идея подъехать на машине, вместо того чтобы тащиться с рюкзаками пешком, нам понравилась. В такие яркие солнечные дни, как этот, в опасность верится с трудом, и поэтому надо быть особенно осторожными.

Теплый осенний Буэнос-Айрес еще не вполне проснулся. Всю дорогу наш новый знакомый, как выяснилось, пилот международных авиарейсов, уверял нас, что в городе невероятно опасно, особенно в портовой зоне. Мы поблагодарили водителя и пошли гулять по центру.

Буэнос-Айрес – большой и оживленный город.
Он больше похож на города Европы, чем на своих южноамериканских соседей. И люди здесь выглядят почти по-европейски. В первой половине 20 века в Аргентину иммигрировало огромное количество итальянцев (более 40% всех иммигрантов), многие аргентинцы имеют итальянские фамилии. Пиццерии и итальянские рестораны пользуются здесь популярностью и встречаются повсеместно.

Мы остановились у Вероники. Она живет недалеко от центра с маленьким сынишкой и турком-растаманом неопределенного возраста.

Турок приехал в Аргентину посмотреть Огненную Землю, но в итоге остался в Буэнос-Айресе. Домой возвращаться не хочет, так как там его ждет армия (эта проблема знакома не только русским юношам). На Огненную Землю тоже не хочет: пока он курил траву и слушал рэгги в славной столице, на Огненной Земле наступила осень, а турок боится холода.

Мы докупали снаряжение для Огненной Земли (риск там замерзнуть в осенние месяцы есть не только у теплолюбивых турок), пели песни про команданте Че (Вероника отлично поет и играет на гитаре) и сидели на крыше ее дома. А город тем временем суетился, бегал по своим делам и сиял нам огнями по ночам.

Здесь быстро привыкаешь ежедневно есть мясо.

Мясо в Аргентине (как и в соседних Чили, Уругвае и Парагвае) – это не просто еда, это часть национальной культуры. Мясо готовят на гриле – парилье. В городе много небольших забегаловок – парильяд. В такой забегаловке можно за довольно небольшие деньги отведать свежезажаренного мяса с пивом или вином, овощным салатом и гарнирами. Эти кафе закрываются довольно рано – после 15.00 найти недорогое место, где можно пообедать, становится проблемой.

Еще один популярный способ готовить мясо – нарезать его очень тонкими плоскими кусками и обжаривать в панировке.

Мясо, приготовленное таким способом, называется миланеса. Часто подается с овощами, яйцом. В фаст-фуд версии «миланеса комплета» – это большой гамбургер, но вместо котлеты из фарша внутри булки будет тонкий кусок мяса в панировке, листья салата, овощи, яйцо. Очень вкусно и питательно. Цены на еду в Буэнос-Айресе умеренные. Здесь уже не получается питаться на доллар в день, как в Бразилии. Но в 5 долларов на человека нам уложиться удается. Пицца здесь тоже очень вкусная.

Пиво стоит недорого. Из крепких напитков люди предпочитают Фернет, но самый популярный алкогольный напиток, разумеется, вино.

Аргентина и Чили спорят за право считаться производителями лучших вин на континенте. Надо заметить, что не только вино является предметом споров. Аргентинцы и чилийцы не любят друг друга, их отношения сложно назвать добрососедскими. От многих аргентинцев мы слышали, что чилийцы недружелюбные, хитрые и жадные люди. Впрочем, чилийцы говорили нам то же самое про аргентинцев.

Исторически две соседние страны спорят из-за территорий и границ и эфемерного права считаться успешнее соседа.

Чили была на стороне Великобритании во время войны за Фолклендские острова в 1982 году. Аргентина проиграла войну, но продолжает считать Фолклендские острова (в аргентинском варианте – Мальвины) своими. По телевизору показывают прогноз погоды и новости с Мальвин. Надписи «Malvinas son argentinas» и прочую патриотическую социальную рекламу можно увидеть по всей стране в самых неожиданных местах.

А еще мы посетили собрание аргентинского клуба автостопа.
Меня он несколько разочаровал, потому что знаменитого аргентинского путешественника Хуана Вилларино не было, он путешествовал где-то в Китае. Из остальных семерых пришедших только один бывал за пределами Аргентины. Когда мы спросили, как выезжать автостопом из города, нам посоветовали сесть на автобус и проехать 60 километров.

Следующим вечером мы пошли пешком до ближайшей от квартиры Вероники развязки.
Водитель, подбросивший нас, все перепутал, и благодаря ему мы оказались на одну развязку ближе к центру города. Машины проносятся мимо, голосовать неудобно. Спасла нас самозастопившаяся «скорая помощь». «Скорая» (разумеется, она была не на дежурстве, а просто возвращалась на базу) вывозит нас на толгейт на выезде из города, откуда мы благополучно уезжаем на пикапе до того самого места, которое нам рекомендовали аргентинские автостопщики в качестве места высадки из автобуса.

На заправке обнаруживается фура, идущая в Байя Бланка. Мы пьем с водителем мате и болтаем об аргентинских реалиях. К утру мы на месте.

Три часа ожидания. Машин немного, ветрено и довольно холодно. Раздолбанная колымага докидывает нас до поста дорожной полиции, где удача снова улыбается нам, материализовавшись в виде фуры, идущей до Пуэрто Мадре. Водитель – боливиец, едет с женой. Жена его очень разговорчива, пьем мате с листьями коки и обсуждаем нелегкую женскую долю. «Если ты мне изменишь, дорогой, я тебя убью. Найду и убью!» – говорит она и заливается задиристым смехом, демонстрируя отсутствие одного резца.

Ближе к вечеру водитель предлагает нам пожевать листьев коки.

В отличие от кокаина – сильнодействующего наркотика – листья коки безвредны и никакого сильного эффекта не производят. Горьковатые на вкус, они вызывают ощущение, похожее на заморозку ротовой полости. Подобное бывает, когда съешь незрелое яблоко. «Они отлично тонизируют и помогают водителям на длинных перегонах. Мы всегда их жуем, чтобы не спать», – едва закончив фразу, водитель поворачивает голову и видит, что только что жевавший чудесные листья Олег мирно дремлет.

Отъехав 80 км за Пуэрто Мадре, мы ложимся спать: машин почти нет, а вторая ночь без сна плохо сказывается на организме.

Чем южнее в Аргентине оказываешься, тем меньше легковушек, идущих на дальние расстояния. Вся надежда на грузовики, благо, их тут немало, а идут они далеко. «Меня зовут Чачо. Меня все так называют, потому что я маленький», – говорит двадцатилетний водитель автовоза, подобравший нас на заправке, где мы ночевали в палатке. Он беседует по рации с парнем из Кордобы, я не понимаю ни слова из того, что говорит его собеседник. Кордобский акцент очень специфичен, рация очень стара.

Ландшафт за окном постепенно меняется – мы въезжаем в Патагонию.

Деревьев почти нет, кругом трава и низкие кустарники. Это и есть те самые пампасы, о которых много кто слышал, но мало кто представляет, как оно на самом деле выглядит. Засушливая малонаселенная земля славится своей своеобразной печальной красотой. Здесь очень легко почувствовать себя одиноким.
Мы весело болтаем с Чачо о жизни в Аргентине.
Он включает мне аргентинскую музыку. К сожалению, традиционная латиноамериканская музыка теряет здесь свою популярность, ей на смену приходит вездесущий реггейтон и низкопробная попса. Чачо слушает рок. Дождь барабанит по стеклу. Ветер обгоняет автомобили, под дождем мокнут овцы. Иногда дождь сменяется снегом. Там, где снег, у овец белые бороды. Они жуют суховатую и жесткую траву, припорошенную снегом. Май – это уже почти зима.

Вдоль дороги ходят гордые гуанако. Охота на них в этих местах запрещена законом, и они даже не поворачивают головы, завидев автомобиль.
Лето осталось позади. В Комодоро Ривадавия уже конкретно холодно. Закутавшись потеплее и завернувшись в спальник, я залезаю в самую большую машину из перевозимых нашим автовозом и засыпаю. Меня слегка лихорадит, но сон дает облегчение. Олегов испанский уже достаточен для того, чтобы поддержать диалог. Я не замечаю момента, когда автовоз трогается. Кругом темно и пустынно. Мне снятся яркие сумбурные сны.

В Рио Гальегос мы оказываемся поздней ночью.

Ставим палатку, ложимся спать. Зуб на зуб не попадает, но пару часов поспать удается. Накрапывает мерзкий дождик, небо серое, в воздухе запахи приближающейся зимы. Утром мы первым делом приезжаем в миграционный офис, где нам сообщают радостную и невероятную новость: с нашей визой мы можем въезжать и выезжать из страны, каждый раз получая новые 15 дней. Кстати, если вам надо больше дней, просто попросите пограничника поставить вам штамп с припиской «90 дней».

Выходя из миграционного офиса, мы не верили своему счастью. Как выяснилось позже, правильно делали. Но об этом позже.

Колония Рио Гальегос была основана англичанами. В музее первых переселенцев – привезенные из Европы вещи и предметы быта. Небольшие печки для обогрева, мебель, утварь. Европейцам непросто было привыкать к жизни на бескрайних просторах холодного и дикого аргентинского юга. Еще в музее есть фотография Антуана де Сент-Экзюпери, который однажды здесь был.

От Баррилоче до Рио Гальегос – 300 километров узкоколейной железной дороги. Сейчас она используется, но не так активно, как 100 лет назад.

По всей Аргентине пассажирские и грузовые перевозки осуществляются в основном автотранспортом. В Рио Гальегос есть замечательный музей узкоколеек. Мы познакомились с директором музея, по совместительству председателем местного клуба любителей узкоколейной железной дороги. Так как Олег фанат железнодорожного транспорта, у нас с директором завязался очень интересный разговор. Он пригласил нас к себе в гости на ужин, и мы продолжили общение за столом в окружении его семьи. Дома у директора музея живет огромный злой попугай. Попугай часто сидел у него на плече, что придавало нашему новому другу сходство с пиратом. При попытке приблизиться к попугаю он больно кусался.

Мы переночевали прямо в музее, поставив палатку в одном из пустующих помещений. Это была наша последняя ночь в Аргентине. Наутро мы решили покинуть эту страну и отправиться дальше.