Эта страна в начале XX века считалась одной из самых благополучных на планете, а в первой половине 90-х являла миру небывалые темпы развития, которые многие называли «аргентинским экономическим чудом». Теперь она олицетворяет совсем иные процессы. Уже 3,5 года Аргентину лихорадит жесточайший в истории страны социально-экономический кризис, который в эти месяцы достиг своего апогея

Екатерина Андрюшина
Алматы

Экономическая и политическая жизнь Аргентины переживает в настоящее время беспрецедентное потрясение, за две недели декабря прошлого года в стране сменилось 5 президентов, социальные волнения приняли массовый характер. Неудержимое нарастание внешнего долга, который достиг 132 млрд. долларов, завершилось дефолтом.

Заметавшееся в панике правительство приняло решение о девальвации национальной валюты – песо, курс которой в течение предыдущего десятилетия был жестко привязан к доллару. Этот шаг еще более усугубил положение аргентинцев, значительная часть которых находится за чертой бедности.

Источник коллапса

Принято считать, что началом настоящего кризиса в Аргентине стали мировые финансовые катаклизмы 1997–1999 годов, которые наиболее сильно проявились в странах Юго-Восточной Азии и России. Однако нельзя сказать, что сложившаяся неблагоприятная ситуация в мире является первопричиной аргентинских бед, она, скорее, послужила детонатором. А источник проблем следует искать внутри самой экономической системы страны, строившей свое благополучие с помощью внешних финансовых источников.

Было время, когда Аргентина считалась едва ли не образцом благополучия, вполне выдерживая конкуренцию и с Северной Америкой, и Западной Европой по приросту валового национального продукта, а в особенности, по экспорту основных сельскохозяйственных товаров. Существовала даже поговорка: «Богат, как аргентинец». Однако изнуренная бесчисленными военными переворотами второй половины XX века, к 80-м годам столетия экономика Аргентины достигла низшей фазы своего развития. Политики и экономисты рассматривают 80-е годы как «потерянное десятилетие» для аргентинской экономики. Именно в этот период Аргентина окончательно потеряла свое место среди развитых стран, которое она прочно занимала до Второй мировой войны. С 1981 по 1990 год ВВП сократился на 11 процентов, инвестиции – на 55, а промышленное производство – на 19 процентов. Зависимость от иностранных заимствований и переоцененный валютный курс вынудили капитал к массовому бегству из страны. По различным оценкам, за 80-е годы из Аргентины было выведено от 25 до 50 млрд. долл. Как подсчитали эксперты, с 1984 по 1989 год массовые забастовки и волнения 13 раз приводили экономику страны к параличу. Правительство было вынуждено покрывать высокий бюджетный дефицит за счет эмиссий, что вело к хронически высокой инфляции с периодическими всплесками гиперинфляции (среднегодовые показатели составляли 581 процент).

Отсчет новой эпохи аргентинской экономики был начат с прихода к власти Карлоса Менема в качестве президента и Доминго Кавальо в качестве министра экономики Аргентины. Именно последний стяжал лавры спасителя аргентинской экономики в результате радикальных реформ, проводившихся за время его пребывания на посту с 1989 по 1995 год. Основная идея новой экономической политики заключалась в восстановлении доверия экономических субъектов к государству, что заложило основу для возврата бежавшего капитала, привлечения новых иностранных инвестиций. В ходе реформ была кардинально перестроена налоговая, бюджетная и социальная политика страны, проведена приватизация государственной собственности, сокращено количество рабочих мест в государственном секторе. Правительство провело беспрецедентное открытие экономики, либерализацию режима иностранных инвестиций, дерегулирование рынков.

Ключевым пунктом новой экономической политики явилась схема, которую аргентинцы называли «конвертируемостью», а экономисты – управляемостью валюты. В соответствии с данной схемой в Аргентине был введен Валютный совет, другими словами – денежно-кредитная политика, основанная на критерии равенства денежной массы объему валютных резервов. Законодательно ограничивалась возможность изменения установленного курса и проведение денежной эмиссии.

План конвертируемости гарантировал возможность свободного обмена национальной валюты в доллары США в пропорции 1:1. Денежная база должна была полностью обеспечиваться международными резервами, при этом запрещалась любая индексация цен, долга и оценочной стоимости в национальной валюте.

Результаты пришли незамедлительно. Уже за период 1992–1994-го произошло снижение инфляции до приемлемого уровня, экономический рост достиг в среднем 8,4 процента в год, бюджет исполнялся с профицитом. Стабилизация курса национальной валюты и, как следствие, доверие населения к политике правительства привели к массовому возврату капиталов. Многие заговорили о так называемом «экономическом чуде» – буквально за несколько лет страна вернулась на передовые позиции среди стран Латинской Америки, ВВП на душу населения более чем вдвое превысил средний уровень по региону.

Однако экономические реформы имели и свои подводные камни. Укрепление национальной валюты при фиксированном курсе привело к ухудшению торгового баланса и росту зависимости страны от притока иностранного капитала. Если в 1989 году положительное сальдо внешнеторгового баланса составляло 5,7 млрд. долл., то уже в 1994-м его дефицит зашкаливал за 4 млрд. долл. В результате начало происходить стремительное увеличение внешней задолженности – с 65,2 до 80,3 млрд. долл. за тот же период, при этом относительное бремя обслуживания внешнего долга практически не возросло.

Благодаря привязке песо к доллару инфляционный рост цен в Аргентине почти прекратился, однако при этом потребительские цены в стране установились на уровне западноевропейских государств, при гораздо более низкой заработной плате. Так, если годовой доход среднего аргентинца составил всего лишь 6700 долл., то в США данный показатель составил 24 700 долл., а в Японии – 20 400 долл.

Снижение численности госслужащих и приватизация стали причиной двукратного роста безработицы по сравнению с показателями 1991 года.

Испытание на прочность

Первой проверкой на прочность новой аргентинской экономики стал разразившийся в 1995 году в Мексике «текиловый кризис». Страна этой проверки не выдержала. Высокая зависимость аргентинской экономики от притока иностранного капитала, негибкость установленного валютного режима и слабость финансовой системы привели к сокращению ВВП в 1995 году на 4 процента. В условиях ограниченного доступа к международным финансовым рынкам правительство было вынуждено пойти на увеличение налогов и сокращение государственных расходов для покрытия растущего дефицита бюджета. Население отреагировало мгновенно – страну охватило массовое изъятие вкладов. Однако от первого кризиса экономика Аргентины пришла в себя очень быстро, и уже в 1996 году произошло восстановление показателей экономического роста. Вместе с тем следует отметить, что такого результата Аргентине удалось достичь во многом благодаря помощи международных финансовых организаций.

Разразившийся мировой финансовый кризис в 1997–1999 годах не оставил Аргентину в стороне, именно в эти годы уязвимость экономики к внешнему воздействию стала очевидной. Падение цен на товарных рынках, массовая девальвация национальных валют стран-партнеров, в первую очередь бразильского реала (на 46 процентов), рост курса доллара (а значит, и привязанного к нему песо) – все это снизило конкурентоспособность аргентинских товаров на внешнем рынке. Снижение экспорта и рост импорта из Бразилии привели к увеличению давления на аргентинский песо. Резко возрос дефицит торгового баланса, значительно вырос внешний долг страны, причем проблема его обслуживания усугубилась общим недоверием международных инвесторов к странам с развивающейся экономикой.

Для преодоления новых проблем Аргентина была вынуждена вновь обратиться к помощи международных финансовых организаций. Однако проблема усугубилась тем, что на период 1999–2002 годов пришелся пик платежей по внешнему долгу, причем ежегодный размер составлял 8,7–10,2 млрд. долл. Экономика страны попала в замкнутый круг: кредиты, необходимые для ее оздоровления поглощались выплатами по предшествующим займам.

Уже в 1999 году состояние государственных финансов стало катастрофическим. Перед страной вновь встала проблема роста дефицита госбюджета, который в 1999-м составил 2,6 процента ВВП, что не соответствовало требованиям МВФ для получения новых кредитов. Именно в это время появились серьезные сомнения по поводу жизнеспособности аргентинской валютной системы. Упало и доверие населения к правительству, которое проявилось на президентских выборах 1999 года, когда на пост президента страны был избран представитель оппозиции Фернандо де ла Руа. (Под давлением оппозиционных партий Доминго Кавальо еще раньше оставил свой пост – в 1995-м, когда большинство намеченных реформ были уже воплощены в жизнь).

В основе политики нового президента лежало стремление вновь завоевать доверие международных инвесторов, проводя жесткую бюджетную политику, и оживить деловую активность в стране с помощью снижения процентных ставок. И хотя в экономике наметились небольшие положительные сдвиги (повысился кредитный рейтинг страны, вырос экспорт), все же ясности в отношении того, как скоро аргентинская экономика сможет преодолеть спад, не наступило.

Тяжелым ярмом висели на экономике как внутренние, так и внешние проблемы. Курс аргентинского песо был завышен по меньшей мере на 20 процентов. Внешняя задолженность Аргентины превысила 40 процентов ВВП. (Для ее погашения стране понадобились бы доходы от всего экспорта за 5 лет). Уровень безработицы достиг 15 процентов. Население болезненно отреагировало на значительное повышение налогов. Высокие цены на нефть и неоднократное повышение процентных ставок в США в 2000 году способствовали свертыванию деловой активности.

Для преодоления сложившейся ситуации после смены целой вереницы министров экономики на этот пост в марте 2001-го вновь вернулся архитектор «аргентинского чуда» – Доминго Кавальо. Основной целью своих реформ он провозгласил стимулирование конкурентоспособности отечественного экспорта, а также увеличение потребления товаров внутри страны.

На этот раз министр решил прибегнуть к реформированию своего детища – системы «конвертации». После неудачной попытки провести через парламент идею двойной привязки песо к доллару и евро, для экспортеров все же были введены специальные обменные курсы. Суть новшества заключалась в том, чтобы предоставить возможность экспортерам обменять свою долларовую выручку на комбинированное среднее соотношение между долларом и евро.

Также в целях стимулирования производства правительство провело ряд налоговых льгот, общая сумма которых составила 7,5–8 млрд. долл.

Однако во многом события в стране уже вышли из-под контроля: продолжился массовый отток капитала и изъятие банковских вкладов. Для достижения сбалансированности бюджета правительство прибегло к введению жестких фискальных мер (сокращение госрасходов на 300 млн. долл., в том числе зарплат и пенсий). Руководству страны удалось добиться увеличения кредитной помощи у МВФ с ранее запланированных 14 до 22 млрд. долл., что на некоторое время позволило отложить неминуемо надвигающийся дефолт. (В 2000 году стране удалось получить от МВФ 40 млрд. долл.). Кроме того, правительство заявило, что рассчитывает на получение дополнительных средств, которые будут направлены на пополнение золотовалютных резервов страны, которые из-за всеобщих опасений девальвации национальной валюты к тому времени сократились на 40 процентов. И уже к середине года инвесторы и аналитики начали всерьез обсуждать скорое объявление Аргентиной дефолта. В то же время правительство Аргентины с завидным упорством твердило о том, что дефолта и девальвации песо удастся избежать. Такая позиция официальных представителей власти была вполне объяснима, так как необходимо было приложить максимум усилий, чтобы предотвратить панику на рынках и удержать оставшихся инвесторов.

Несмотря на все попытки страны спасти национальную экономику, кризис продолжал разрастаться и усиливаться. Негативное влияние на деятельность иностранных инвесторов оказали прогремевшие взрывы в США, и дальнейшее ухудшение позиций американской экономики.

И, наконец, последняя отчаянная мера, к которой решило прибегнуть правительство Аргентины для предотвращения финансового коллапса, заключалась в попытке проведения программы реструктуризации своего 132-миллиардного внешнего долга. Суть ее заключалась в том, чтобы заменить существующие аргентинские облигации новыми ценными бумагами с доходностью в 7 процентов, причем в качестве обеспечения этих бумаг выступят налоговые поступления госбюджета.

Однако в ноябре 2001 года все три рейтинговых агентства (Standard-Poor’s, Fitch IBCA, Moody’s) понизили рейтинг страны на преддефолотный уровень. Свидетельством усугубляющегося положения в экономике Аргентины стало заявление министерства экономики о том, что даже после реструктуризации госдолга дефицит бюджета 2001 года составит 7,4 млрд. долл. Это заявление поставило крест на получении следующих траншей 14-миллиардного кредита МВФ, которые должны были осуществляться только при условии непревышения дефицитом госбюджета рубежа 6,5 млрд. долл.

Таким образом, именно решение МВФ о приостановлении финансирования окончательно толкнуло страну в объятия дефолта. По мнению большинства экономистов, отказ в дальнейшем предоставлении помощи означал, что мировое сообщество готово пережить дефолт Аргентины.

Кризис достиг апогея

Доверие населения к правительству иссякло. В стране прогремел небывалый по масштабам социальный взрыв. Население практически всех провинций проводило забастовки, которые вылились в погромы и кровопролитие. Протесты жителей Аргентины против ограничений изъятий денежных средств с банковских счетов и сокращения социальных расходов вскоре вылились в требование отставки главы государства.

В стране было введено чрезвычайное положение. Правительство, в том числе Кавальо, а затем и сам президент подали в отставку. И 23 декабря временный президент Аргентины Адольфо Родригес Саа объявил о давно ожидаемом дефолте – страна временно прекращает выплату внешнего долга. Однако новому президенту так и не удалось предложить приемлемой для страны программы по выходу из экономического кризиса. Он отказался от проведения девальвации, традиционно предпринимаемой странами в подобной ситуации, а предложил ввести третью валюту – аргентино. Она была призвана заменить квази-деньги, выпущенные различными региональными властями. Однако эту идею население не поддержало, в стране продолжились массовые беспорядки, и Саа также вынужден был подать в отставку. В Аргентине возник явный кризис власти: за две недели сменилось 5 президентов. Последним на пост президента пришел ныне исполняющий свои обязанности Эдуардо Дуальде. Будучи наделен чрезвычайными полномочиями, он стал единственным, кто решился радикально изменить экономический курс страны. Приняв неизбежное, он провел девальвацию песо, зафиксировав его новый курс по отношению к доллару в соотношении 1:1,4.

Новый министр экономики Хорхе Ремес Леников заявил, что правительство планирует отправить песо в свободное плавание через 4–5 месяцев. А до этого времени в стране будет действовать двойная система обменного курса: официальный фиксированный курс для большинства товаров и плавающий курс для таких услуг, как, например, туризм.

Для того чтобы предотвратить отток наличности и избежать полного коллапса банковской системы страны, банкам запретили выдавать средства с валютных счетов до января 2003 года. Крупные текущие и сберегательные счета в американских долларах получили статус срочных вкладов. Владельцы более мелких вкладов получили право конвертировать свои доллары в аргентинские песо по установленному правительством курсу, однако их возможность снять деньги со своих счетов также была ограничена.

С целью хоть как-то облегчить участь населения, имеющего заимствования в долларах и зарплату в песо, правительство приняло решение перевести все долларовые займы или ипотечные кредиты, объемом не более 100 тысяч долларов в песо по докризисному курсу 1:1.

Вместе с тем меры по смягчению девальвации не совсем утешительны. При нынешней финансовой политике велика угроза того, что страна вновь столкнется с проблемой гиперинфляции, про которую за последние 10 лет удалось основательно забыть.

Кроме того, большинство экономистов весьма скептично относятся к тому, что правительству удастся сохранить принятый обменный курс 1,4 песо за доллар. После возобновления торгов на внутреннем валютном рынке курс песо опустился до 1,6:1. Валютные дилеры ожидают продолжения падения валютного курса до 2–2,7 песо за доллар. К тому же вызывает сомнение жизнеспособность двух параллельных систем обмена. Другие страны региона, предприняв в свое время аналогичные меры, потерпели фиаско. Помимо этого, более выгодный валютный обменный курс для некоторых импортных товаров является питательной средой для коррупции и злоупотреблений.